Наталья уселась поудобнее с альбомом в руках, она часто проводила время за
просмотром фотографий. Воспоминания о тех счастливых временах грели душу.
Первая фотография в альбоме была уже старой.
Молодая женщина с букетом
цветов стоит на ступеньках роддома. Рядом улыбающийся муж: он держит на
руках сразу двух крошек. Фотография черно-белая, и поэтому незаметно, что
ленточки, которыми перевязаны пеленки детей, разных цветов.
Синего и розового. Воспоминания нахлынули на миловидную пожилую женщину. В
те, не такие уж далекие, времена, считалось безумием рожать первого ребенка
после 30 лет. Уже в двадцать пять, женщину называли обидным словом
"старородящая". В женской консультации на голову беременной женщины вылился
целый ушат мрачных прогнозов. Участковый гинеколог, всячески пыталась
уговорить прервать беременность.
Добавьте описание
– А ты знаешь, дорогая моя, – спросила она – какие у тебя шансы родить
больного ребенка? Не знаешь? А я тебе скажу: существенные! Хочешь быть
матерью инвалида? Это я еще не говорю о том, что вряд ли ты вообще эту
беременность доносишь. Врачи ругались, медсестры вздыхали, и с осуждением
качали головой...за девять месяцев она успела к этому привыкнуть. – С ума
сошла баба! – ругалась акушерка каждый раз, когда роженице не удавалось
сдержать стон. – Ты хоть понимаешь, что такое первые роды в 35 лет, идиотка?
Тужься давай! Надумала рожать, так старайся! И она очень, очень старалась.
Двойняшки, Оля и Коля, родились здоровенькими, с хорошим весом и закричали
сразу же после рождения.
Новоиспеченная мама засмеялась, когда малыши жадно присосались к груди: они
были очень голодными, ее дети! Даже спустя годы и десятилетия, Наташа (уже
Наталья Валерьевна), любила вспоминать эти первые дни ослепительного
материнского счастья. Ей несказанно повезло: она почти не слышала детского
плача. Ее крошки были на удивление спокойными. Они хорошо спали, а
просыпаясь, негромко гулили, лежа в кроватках. У них был отличный аппетит, и
оба исправно прибавляли в весе.
Когда дети начали подрастать, то все ссоры, когда-либо вспыхивающие между
ними, можно было пересчитать по пальцам. Напротив, дружбу брата и сестры
можно было назвать идеальной. "команда два З", – так говорил отец об
отношениях сына и дочери, – "Забота и Защита". "А это", – пожилая женщина
взяла в руки следующий снимок, и слёзы заметили ей глаза – "В первый раз – в
первый класс". Сын и дочь были очень дружны, они всегда все делили, и
никогда не ссорились Единственная почти ссора случилась сразу после
восемнадцатилетия детей. Брат и сестра, по сложившейся традиции, отмечали
праздник вместе. Это очень не понравилось Лене, девушке Николая. Кажется,
она ревновала его к сестре. Правильнее, впрочем, было бы сказать, что Лена
ревновала Колю ко всему белому свету, но к сестре особенно.
Оля пригласила на день рождения своего молодого человека. – Он понравится
вам, это точно, – взволнованно говорила она родителям и брату, – Мишка очень
хороший! Он работает в столярной мастерской, уже получает индивидуальные
заказы. Он такой талантливый! – Это хорошо, что парень работящий, –
улыбнулся отец, – да и дело его мне нравится. Хороший столяр никогда без
работы не останется. – А родители у него кто? – спросила Наталья Валерьевна.
– Да детдомовский он, – презрительно фыркнула Лена,
– Мне Колька рассказывал. Беспризорник этот твой Мишка, Оленька. Шантропа и
больше ничего. Нищебродик убогонький. Оля резко повернулась к брату. Губы ее
дрожали. – Оля, я не так сказал! – выкрикнул Николай, – правда, я сказал,
что он из детского дома, ну и что? – И ты тоже думаешь, что он… Оля не
договорила, повесила голову. – Ничего я такого не думаю, – твердо ответил
Николай. – Чихал я сто тридцать три раза на его происхождение, если он
хороший человек. И ты, Оль, не слушай никого, – он сурово посмотрел на Лену.
Та немедленно надула губки и часто-часто захлопала длинными ресницами. –
Себя, Оля, слушай.
Сердце тебе все подскажет, не ошибется. В тот вечер, уже после того, как
гости разошлись, они еще долго проговорили. Миша, застенчивый, безоглядно
влюбленный, трогательный в своем недорогом костюме, всем очень понравился.
Только Лена никак не могла успокоиться и перестать говорить гадости –
Смотри, замуж за него не выходи! – ядовитым голоском пропела она, – А то
неизвестно, что там у него за гены. Не ровен час, запьет или наркоманить
возьмется. А дети от него какие будут? – Помолчи! – осадил отец, – будто
только детдомовцы пьют-наркоманят! Чушь не неси! Лена снова обиженно
умолкла. Сегодня у нее был явно не лучший день.
А еще через год Николай женился на Лене, а Оля вышла замуж за своего
любимого Мишку. Общая свадьба была скромной, молодые решительно отказались
от помощи родителей. Свадебная фотография запечатлела Олю, обнимающую сразу
и мужа, и брата, и стоящую поодаль, огорченную Лену. Лена, конечно, очень
расстроилась. Она мечтала о дорогом свадебном платье, толпе гостей,
изысканном меню в лучшем ресторане. Но будущий муж уверенно заявил, что пока
они не заработали на всю эту роскошь, а вгонять родителей в расходы –
бессовестно. Лене пришлось смириться и поумерить свои аппетиты.
Она прекрасно знала, когда на жениха можно надавить и всё-таки получить
желаемое, а когда это бесполезно. Сейчас был как раз второй случай. Накануне
торжества Николай зашел в комнату к сестре. – Волнуешься? Оля неопределенно
пожала плечами. – Да знаешь, Коль… В Мишке я уверена. Но вот все думаю,
думаю: какая она, эта семейная жизнь? Справлюсь ли? Ведь смотри: мама и
готовит, и стирает, и уборка, и магазины, все на ней. И еще мы. Это же
столько дел! Как все успеть? – Научишься, – засмеялся брат, – да и муж тебе
в помощь, если он нормальный.
Но вот что я хотел сказать тебе, Оль: ты помни, что у тебя есть брат,
хорошо? И что бы не случилось, я всегда рядом. Всегда тебе помогу. – И я
тебе, – ответила Оля. Они обменялись этим обещанием без всякой
торжественности, и вряд ли даже запомнили этот момент. "И это, наверное,
совсем не удивительно", – улыбнулась своим мыслям Наталья Валерьевна, –
"ведь они и так всегда были рядом, и заботиться друг о друге для них было
так же естественно, как дышать". – Ты идиот просто! – кричала Лена мужу.
Наталья Валерьевна услышала громкие голоса еще на лестнице.
Сегодня она собиралась зайти к невестке и сыну, поделиться частью урожая:
яблоки в этом году уродились особенно сочными и сладкими. Теперь она стояла
у входной двери, не решаясь позвонить. – Мы с тобой пять лет живем, а ты до
сих пор зарабатывать не научился? Сколько у меня пар обуви? Четыре! А у
сестренки твоей? – Она-то тут причем? – опешил Николай. – Да при том, при
самом! Ее-то детдомовец семью обеспечивает уж всяко получше твоего! Ольга
вся в подарках, в нарядах, туфель вовек не сносить! Отдыхать по пять раз в
год ездит! И ребенка родили..
– Так ведь ты сама говоришь, что нам еще рано! – попробовал защититься муж.
– Конечно, рано! – продолжила бушевать Лена. – Как можно родить такому, как
ты?! Ты себя-то прокормить не можешь, куда тебе еще ребенка! Мы же и так с
голоду подыхаем, с хлеба на квас перебиваемся. Какие тебе еще дети?
Нищеброд, и меня нищебродкой сделал! Наталья Валерьевна, так и не нажав на
кнопку звонка, тихо спустилась вниз по лестнице и отправилась домой. –
Грызет его Ленка, просто поедом ест! – жаловалась она мужу. – Не встревай, –
грустно посоветовал он. – Да ведь Коля и зарабатывает хорошо!
Ну что ей еще надо? Все на Олю с Мишей кивает, говорит, они лучше живут. Ну
как так-то?! – Знаю, Наташенька, все знаю. Ленка и мне звонила с
претензиями, и не раз. Я уж не стал тебе говорить. Побоялся, что вдруг
давление у тебя подскочит… Что тут поделаешь… – развел руками Аркадий
Валентинович. – Хорошо, что хоть Оля с Мишей дружно живут. Оксанку завтра
обещали привезти. Говорят, соскучилась по бабушке с дедушкой, просится к нам
на неделю. Женщина, подумав о внучке, сразу заулыбалась. – Надо бы
вкусненького испечь. Она шарлотку любит. – И я люблю.
Муж приобнял ее за плечи: – Вот о шарлотке давай и подумаем. Яблоки тебе
начистить? А на другой день в дом пришла беда. Наталья Валерьевна поднялась
с утра пораньше, чтобы успеть сделать уборку к приходу внучки. Обычно муж
вставал вместе с ней и шел выгуливать их спаниеля Лорда. Но сегодня он решил
поспать еще. Наталья Владимировна, стараясь не шуметь, хлопотала по
хозяйству, и уже собиралась пойти разбудить мужа, когда услышала горестный
собачий вой.
Сердце застучали с бешеной скоростью предчувствуя беду. Наталья подошла к
супругу и осев на пол около него горько заплакала. Через две недели после
похорон, Оля и Миша ехали проведать Наталью Валерьевну. Они предлагали ей
переехать жить к ним, но женщина раз за разом отказывалась. Оля с Николаем
договорились каждый день, по очереди, заезжать к маме. Погода в тот вечер
стояла хмурая. Машину занесло на скользкой от осенних дождей, дороге, и
вынесло на встречную полосу. Они погибли сразу.
Наталья Валерьевна плохо помнила те дни. Все они казались слившимися в одно
липкое черное пятно, вроде мазута. Она помнила, как казалось, что эта
страшная чернота наползает на нее, связывает руки и ноги, сковывает разум.
Чтобы вынырнуть, Наталья Валерьевна твердила себе: "Оксанка! Она жива!".
Только эта мысль и дала ей силы, чтобы выжить. Единственная внучка держала
на белом свете несчастную женщину, которая волей судьбы похоронила мужа, и
собственную дочь.
Теперь ей стоило пройти не лёгкий путь по кабинетам чиновников и приложить
не мало усилий что бы Оксанка не оказалась в детском доме. В опеке с ней
поговорили коротко: – Извините, Наталья Валерьевна, но возраст у вас не тот,
чтобы стать опекуном четырехлетнего ребенка. "Возраст…", – подумала Наталья
Валерьевна, вспомнив сразу и гинеколога в женской консультации, и свирепую
роддомовскую акушерку, – "Почему-то все мне всегда говорят о возрасте. И
всегда в контексте того, что мне уже поздно".
– Но у девочки ведь есть родной дядя, так? Может быть он согласится взять в
семью племянницу? Поговорите с ним. – Не игрушка же она! Кошек на улицу не
выбрасывают, а тут ребенок! – взмолилась Наталья Валерьевна. Мольба ее
адресовалась больше Лене, чем Николаю. Сын, выслушав рассказ об опеке,
собрался было что-то сказать, но мгновенно умолк под грозным взглядом
супруги. Теперь Коля молча сидел в кресле. Оксанка, забравшись ему на
колени, увлеченно грызла яблоко. – И слушать не желаю! – кричала Лена,
– Почему я должна заботиться о чужом ребенке? Ну ладно Кольке она родня, а
мне-то кто? Или я своих детей родить не могу?! В приют пусть забирают, там
сиротам и место! - удочерите сиротку, умоляю Вас,- Наталья Валерьевна
буквально на коленях молила невестку и с большой надеждой смотрела на сына.
Лена, с презрением посмотрела на свекровь. Наталья Валерьевна зажмурилась,
будто от пощечины, и вжалась в угол дивана. Хотелось спрятаться от этой
ненависти, убежать, но ведь тогда Оксанку отправят в детский дом...
Николай, до сих пор и слова не проронивший, вдруг поднял голову. – Что ты
сказала? Лена ты серьезно? Оксанка не сирота, у нее родные есть. И что же,
нам, родным ее людям, девчушку в казенный дом сдавать? Соображаешь, что
говоришь? Мама, встань, Коля обнял мать за плечи и женщина дав волю слезам
разрыдалась. – У-у, заговорил! – издевательски протянула Лена. – Родные у
нее, значит, есть? Хорошо. А я тебе, выходит, не родная? Вот и выбирай,
Коленька, кто тебе роднее: я – жена твоя, или этот подкидыш!
Она победно улыбалась. Всегда, всю их супружескую жизнь, Николай неизменно
уступал жене в любом споре. Лена не сомневалась, что и сейчас она с
легкостью одержит победу. – А и выбирать нечего, – спокойно сказал
Николай.
Оксанка или ко мне моя хорошая, не волнуйся и не слушай что говорит Лена,
она сейчас уйдет и больше не кто посмеет говорить подобное. Малышка
доверчиво обвила ручонками шею родного дяди, и всхлипывая положила голову
ему на плече.
У Николая сжалось сердце, Он на секунду прикрыл глаза.
